Наумов леонид анатольевич. Наумов, леонид анатольевич Леонид Анатольевич Наумов

Л. А. Наумов

«Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова

Памяти моих деда и бабушки, советских разведчиков Наума и Сары Наумовых

О чем спорят историки

(Вместо вступления)

Историки, изучающие советскую эпоху, не могут пройти мимо «загадки 1937 года». За два года в стране было уничтожено почти 682 тыс. человек, в местах лишения свободы оказалось почти полтора миллиона заключенных. Если в 1929–1936 гг. среднее число расстрелянных по политическим статьям в год составляет несколько тысяч, то в 1937-м - 353 074, а в 1938-м - 328 618. Затем, в 1939 г., количество расстрелянных снова возвращается к «средним цифрам» первой половины 30-х годов. Эта кривая расстрелов происходит на фоне плавного роста числа заключенных ГУЛАГа.

Неизбежно возникает вопрос: в чем причины такого скачка массовых расстрелов именно в эти два года? Более того, почему репрессии происходят спустя 20 лет после революции, в условиях относительной политической стабильности? Понятны причины «красного террора» в годы Гражданской войны, понятны причины расстрелов и ссылок в период коллективизации. И в том и в другом случае в стране происходит острейший социально-политический конфликт, сопровождающийся перераспределением собственности. Но во второй половине 30-х нет столь же заметных социальных конфликтов, для решения которых необходимо было применить столь масштабное насилие.

Историография событий второй половины 30-х гг. насчитывает сотни работ. Вместе с тем основных концепций всего несколько. С самого начала хочу оговориться, что историографический обзор построен на анализе концепций, за которыми стоит определенная традиция интерпретации событий второй половины 30-х.

Историки советского периода при интерпретации событий пытаются опереться на несколько концепций.

Первая попытка теоретически осмыслить события 30-х гг. была предпринята в рамках марксистского метода . Наиболее развернуто этот подход был сформулирован Л. Д. Троцким в «Преданной революции».

Историческое исследование, основанное на этой концепции, представлено И. Дойчером. Важнейшие причины становления сталинизма у И. Дойчера совпадают с анализом Троцкого в книге «Преданная революция». Это слабость российского рабочего класса, который не смог стать ни широкой и стабильной социальной базой советской власти, ни источником руководящих кадров для большевистской партии, и влияние материальной отсталости на социалистическое строительство. Сочетание слабости рабочего класса и отсталости, по мнению Троцкого, стало основой бюрократизации советского государства и вырождения революции.

Сталинизм, писал И. Дойчер, был прежде всего продуктом изоляции русского большевизма в капиталистическом мире и взаимной ассимиляции изолированной революции и российских традиций. Он оценивал сталинский режим с его культом, автократией, дисциплиной и ритуалом как политическую надстройку, воздвигнутую на базе примитивного первоначального социалистического накопления .

В России марксистская интерпретация представлена работами В. З. Роговина. Исследователь считает, что сталинский террор выражал интересы бюрократии и был направлен на лишение народа завоеваний Октября. Политический смысл и политические результаты великой чистки уже в конце 30-х годов были адекватно оценены наиболее серьезными западными аналитиками. В докладе английского Королевского института внешних сношений, опубликованном в марте 1939 года, говорилось: «Внутреннее развитие России направляется к образованию «буржуазии» директоров и чиновников, которые обладают достаточными привилегиями, чтобы быть в высшей степени довольными статус-кво… В различных чистках можно усмотреть прием, при помощи которого искореняются все те, которые желают изменить нынешнее положение дел» .

В интерпретации событий исследователь широко использует оценки Л. Д. Троцкого. С его точки зрения, «правящая бюрократия развязала ряд малых гражданских войн против коммунистической оппозиции, переросших в большой террор 1936–1938 годов». С его точки зрения, по сути, это «белогвардейский… террор… уничтоживший намного больше коммунистов, чем это сделали даже фашистские режимы в Германии и Италии, реализовался в специфической и не предвиденной марксистами политической форме: он осуществлялся изнутри большевистской партии, ее именем и руками ее руководителей» .

По мнению Роговина, террор направлен против тех слоев бюрократии, которые сохраняли остатки верности коммунистическим идеалам. «Зверское очищение правящего слоя от инородных элементов, т. е. тех людей, в сознании которых сохранилась верность традициям большевизма, имело своим следствием все больший разрыв между бюрократией и массами» .

Иными словами, суть концепции Роговина в попытке описать события как разрыв режима Сталина с революционным прошлым, в конфликте между диктатурой и старыми большевиками. Свою точку зрения он обосновывает анализом выступлений членов ЦК на февральско-мартовском 1937 года пленуме, рассказами Орлова и Кривицкого о конфликте Сталина с «ленинской гвардией». Попыткой уничтожить силы, несущие «традиции Октября», он считает дело Тухачевского.

Роговин согласен, что «великая чистка на первый взгляд представляется пароксизмом бессмысленного иррационального насилия. Даже многие серьезные исследователи сводят ее политическую функцию исключительно к устрашению народа и тем самым - к предупреждению всякого сопротивления господствующему режиму. Такая концепция, сохраняя многочисленные белые пятна в истории советского общества, сводит сложную и противоречивую картину исторических событий к упрощенной схеме: всемогущий Сталин, всецело подчинившаяся ему партия и рабски бессловесный народ». По сути, он пытается опровергнуть представление о том, что Сталин - единственный субъект политической истории СССР во второй половине 30-х.

С точки зрения Роговина, сталинский террор был попыткой нанести удар по тем силам в партии, которые пытались реально сопротивляться диктатуре: «ежовщина» была превентивной Гражданской войной против большевиков-ленинцев, боровшихся за сохранение и упрочение завоеваний Октябрьской революции . В качестве доказательств изложенной точки зрения он приводит факты сопротивления троцкистов в оппозиции, героическую борьбу троцкистов в тюрьмах, попытку Пятницкого организовать сопротивление террору на июньском пленуме.

Наблюдения о политическом смысле чистки приводят Роговина к поиску социального смысла трагедии. «Такое масштабное явление, как великая чистка, не могло не иметь своей социальной базы - в виде групп населения, кровно заинтересованных в массовых репрессиях». Эту социальную базу он обнаруживает в слое сталинских выдвиженцев и великую чистку 1936–1938 годов называет сталинской «кадровой революцией».

Работы Роговина и до сего дня представляют собой наиболее подробное описание политической жизни в СССР в 30-х. Вместе с тем концепция Роговина не свободна от недостатков.

Как будет показано ниже, невозможно объяснить репрессии против коммунистов стремлением избавиться от «старых большевиков». Как известно, на XVII съезде избрали 71 член ЦК ВКП(б) и 68 кандидатов. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранных на XVII съезде, в 1936–1940 годах было репрессировано подавляющее большинство - 101 человек. Естественно, возникает ряд вопросов: чем отличается меньшинство от большинства и как меньшинство могло уничтожить большинство? И кто, собственно, старые большевики ?

В действительности средний год рождения репрессированных членов ЦК - 1893 г., в партию они вступили в 1911-м, а в состав руководящих органов партии вошли в 1927-м. Конечно, эта цифра средняя, она включает в себя и Рыкова (1881 года рождения, в РСДРП с 1898 г., в ЦК - с 1905 г.), и Косарева (1903 года рождения, в партии с 1919 г., в ЦК - с 1930 г.). Для сравнения: средний год рождения выживших членов ЦК - 1893 год, средний год вступления в партию - 1907-й, а средний год вступления в ЦК - 1925-й. Эта средняя цифра включает в себя и Сталина, и Берию (1899 года рождения, в партии с 1917 г., в ЦК - с 1934 г.). Для всех, кто знаком с историей партии, понятно, что такое четыре года в партстаже - до или после кризиса РСДРП в 1908–1911 гг. и что означает два года в ЦК - до или после разгрома троцкистско-зиновьевской оппозиции. Логичнее было бы предположить, что выжившие будут моложе по политическому стажу, но все наоборот. Вместе с тем принципиальной разницы нет. Достаточно вспомнить, чем отличается ЦК 1934 года от ЦК 1939 года .

Хочется обратить внимание и еще на одно обстоятельство. Из 101 репрессированного члена и кандидата в члены ЦК 14 вошли в этот орган в 1930 году и 30 - в 1934-м. 44 человека из 101 - 44 %. Среди выживших соответственно 13 из 32–40 %. Иными словами, чистка в ЦК - это конфликт и среди так называемых старых большевиков, и среди тех, кто выдвинулся при Сталине, в 30-х (среди сталинистов).

Леонид Анатольевич Наумов (род. 20 декабря 1961 года, Москва, СССР) - историк, заслуженный учитель РФ, кандидат исторических наук, директор ГОУ Гимназия № 1505 с 2001 года. Автор ряда работ, посвященных истории НКВД и репрессий 1937-1938 года («Большой террор »).

Биография

Леонид Наумов родился 20 декабря 1961 года в Москве . Один его дед, Наум Наумов, был военным разведчиком, в 1933-1936 годах работал в Берлине «под крышей» советского торгпредства , занимался новейшими вооружениями Германии. В октябре 1937 года он был арестован, в марте 1938 - расстрелян. Второй его дед, Иосиф Яхнис, был военным летчиком, участвовал в освобождении Белоруссии , и окончил войну в звании полковника .

В 1984 году Наумов окончил исторический факультет МГПИ им. В. И. Ленина (с 1990 года - МПГУ). В 1984-1986 годах Наумов служил в Ракетных войсках стратегического назначения в Белоруссии и на Алтае . По возвращении со службы работал в школе. Со школьных лет и до конца 1980-х годов Наумов с Евгением Маркеловым участвовал и руководил различными подпольными движениями левого толка («Отряд имени Че Гевары », группа «Лесной народ») . С 1990 года Наумов работает в Гимназии № 1505.

В 1997 году Наумов защитил кандидатскую диссертацию по истории по теме «Отечественная историография Д. И. Писарева » . В 2001 году Наумов стал директором Гимназии № 1505. Он является заслуженным учителем РФ , учителем высшей квалификационной категории, награждён знаком «Почетный работник общего и специального образования РФ», медалью «В память 850-летия Москвы».

Женат, двое детей, один внук. Увлекается фалеристикой .

Вгляд на историю репрессий 1937-1938 гг

Наумов изложил свои взгляды на историю репрессий в ряде книг: «Борьба в руководстве НКВД 1936-1938 гг.», «Сталин и НКВД» и других. Большая часть его работ посвящена борьбе в верхушке НКВД, он выделяет ряд чекистских «кланов» и через их борьбу пытается объяснить ход репрессий. Сам он считает себя историком-ревизионистом :

Несколько лет назад я сделал для себя странное открытие: в каком-то смысле, я - «ревизионист». Оказался я «ревизионистом» совершенно неожиданно для себя. Просто поставил перед собой вопрос: чему следует отдавать предпочтение - анализу слов или поступков? То есть, следует использовать поступки людей в 1937-1938 гг. как доказательства их слов, или наоборот, искать в словах объяснение смысла поступков. Спор это не схоластический, как может показаться на первый взгляд. Речь идет об интерпретации статистического материала - «цифр» .

Причины репрессий

Наумов предполагает, что репрессии были вызваны целым комплексом факторов. По его мнению, необходимо условно разделять процессы, происходившие в 1937-1938 гг. на два типа. Первый он называет «большой чисткой», которая была направлена против номенклатуры, второй - «большим террором», который был направлен против самых широких слоев населения. По мнению исследователя, это были два различных, хотя и пересекающихся процесса, которые могли иметь разные причины, цели и проводились по-разному. Жертвы «большого террора» были репрессированы посредством различных внесудебных органов - «троек », «двоек» и т. п., а «большой чистки» - через Военную коллегию Верховного суда , часто их имена были в «расстрельных списках» . «Большая чистка», по версии Наумова, началась с целью истребления противников Сталина и по сути потом переросла в борьбу «всех против всех». Обострение политического конфликта внутри руководства страны привело к попытке применения чрезвычайных мер . В логике массовых операций (по терминологии Наумова - «большого террора») и чистки Наумов видит мотивы социальной инженерии. По мнению исследователя, «Кулацкая операция» по приказу НКВД № 00447 была нужна для окончательного уничтожения социальных групп, которые не могут принять социалистические преобразования, национальные операции же явно были вызваны страхом перед «пятой колонной », а чистка выступает как инструмент ликвидации «вредителя с партбилетом в кармане» .

Роль Сталина в репрессиях

По мнению Наумова, «Сталин во многом зависел от расстановки сил в верхах и сам был во власти страха перед потенциальными или реальными заговорами» . Наумов полагает, что в условиях политического конфликта в верхах Сталин на некоторое время потерял контроль за НКВД. В своих работах исследователь на статистическом материале пытается доказать, что в различных регионах СССР репрессии шли по-разному. Он анализирует ход «большого террора» и «большой чистки» в регионах и показывает, что в реальности очень многое зависело от специфики самой области и её руководства. По его мнению, тот факт, что в некоторых областях первоначальные лимиты приказа № 00447 были превышены в десять раз, а в некоторых остались первоначальными, свидетельствует о потере контроля над НКВД. Исследователь отмечает, что в терминах того времени потеря контроля однозначно интерпретировалась как заговор сама по себе. При этом Наумов вполне допускает, что руководящие сотрудники НКВД могли планировать смещение Сталина .

Основные работы

Напишите отзыв о статье "Наумов, Леонид Анатольевич"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Наумов, Леонид Анатольевич

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!

«Большая чистка» остаётся, по-прежнему, сложнопонимаемым периодом советской истории, где одинаково неверны как выкладки «мемориальцев» (всех расстреляли и посадили невинно), так и патриотов (стреляли и сажали исключительно врагов народ и жалко, что не всех). Историческая действительность, как водится, много сложнее. К сожалению, эта тема долгое время рассматривалась исключительно в идеологических плоскостях, поэтому, не смотря на горы написанных исследований, большинство из них носят тенденциозный характер и не дают общей картины происходящего.

В этом плане книга Леонида Наумова пытается более честно подойти к проблеме, упирая больше на фактуру происходящего, где подводится статистика, а уже на основании её - строятся рабочие гипотезы. Сразу скажу, что всех точек над i книга, увы, не расставляет, но даёт довольно неплохой расклад по действиям органов НКВД в ходе «Большой чистки», что позволяет читателю самому сделать ряд интересных выводов. Ну, и на основании этих исследований делается попытка ответить на ряд злободневных вопросов по данной тематике. Не всегда, на мой взгляд, это получилось убедительно с точки зрения аргументации, но «мозговой штурм» вышел занятный - есть что отложить в памяти для дальнейшей проверки по источникам.

Итак, о чём пишет Леонид Наумов? Во-первых, (сюрприз-сюрприз) в руководстве НКВД отчётливо проявляется деятельность кланов, каждый из которых боролся за место под солнцем и был активным участником событий (в том числе в войне внутри органов). Он выделяется следующие кланы:

1. Ягоды (как руководителя НКВД);
2. Северокавказцы;
3. Туркестанцы;
4. Группа Балицкого;
5. Латыши;
6. Кавказцы.

В последствие к ним присоединился клан Ежова, когда тот принял руководство наркоматом и активно потащил туда своих людей.

Здесь логично предположить, что было в НКВД - относится и к другим структурам государства, где такие властные кланы находились в перманентной борьбе с другими кланами за место под солнцем. Что в силу обострения противоречий между ними могло привести к всплеску кровавого противостояния внутри правящей партии. Впрочем, тему отличных от НКВД группировок Наумов поднимает достаточно опосредовано, поэтому можно констатировать, что они были, но описание их давались довольно размытые.
Усиление репрессий в СССР в конце 30-х было связано с несколькими факторами:

1. Строительство социализма закончилось, но у власти оказалась узкая группа бюрократов;
2. Партия переживает кризис ценностей;
3. Зреет глухое недовольство населения в связи с отличием реальности от декларируемых ценностей;
4. Растёт опасность новой войны от буржуазного окружения страны.

К слову опыт ужесточения репрессионной политики в период острого кризиса государства уже был - коллективизация. Тогда партия и органы нанесли превентивные удары по неблагонадёжным слоям населения: бывшие белогвардейцы, священники, кулаки. Но даже в условиях Коллективизации, которая проходила со значительными перегибами, нарушением традиционного хозяйствования и последующим голодом - репрессии не набирали столь значимых оборотов. К тому же не затрагивали партийную номенклатуру.

А вот после убийства Кирова, наоборот, обострилась борьба за власть в высших группировках, где к проигравшей оппозиции неожиданно была применена высшая мера наказания (до этого они отделывались исключением из партии и поражением в социальных правах). Сама логика борьбы с оппозицией, в целом, понятна: опасаясь возрождения Германии, после прихода нацистов к власти, группа Сталина стала искать пути нивелирования этой проблемы за счёт поиска союзников в других буржуазных странах (впрочем, и пути договориться с Германией тоже рассматривались), что требовало от государства отступлений от ряда идеологических принципов. Что могло рассматриваться другими оппозиционными кланами, как отход от принципов марксизма-ленинизма. Особенно в случае того, если эта затея окончится неудачей. Тогда сталинская группа могла получить обратку в полной мере. Что объясняло довольно жёсткие решения в сторону оппозиции. Но никак не подразумевало ту вакханалию смерти, которая разыгралась в стране на протяжении двух лет.

К сожалению, в книге нет ответов на вопрос: почему же завертелась эта машина смерти. Но, в целом, понятна логика событий, которая перевела это решение в процесс автогенерации, что, собственно, и обеспечило столь удручающую статистику этого действа.

Работа по осознание борьбы с врагами народа велась на высоком уровне - даже дети должны были знать: чем занимается нарком Ежов.

Во-первых, сами репрессии надо разделить на, казалось бы, несколько малозависимых друг с другом процессов. Это, собственно, «Большая чистка», которая коснулась, прежде всего, номенклатурных работников, а так же массовый террор, который тоже на несколько направлений. Это удар по антисоветским слоям населений, куда вошли кулаки, бывшие белогвардейцы, священники, дворяне, а так же явно уголовный элемент. Во-вторых, зачистка ряда национальностей, под которую попали латыши, поляки, немцы. Здесь чистили, как номенклатурных работников, так и простой люд.

Если смотреть на логику событий, то, собственно, Сталин и его окружение были заинтересованы в чистке верхов, которое и могло создать в дальнейшем угрозу его власти, а то и жизни. Массовый террор это, скорее, всего требование соратников, которые воплощали свои представления о социальной инженерии в рамках классовой борьбы. И совсем специфически это поняли чекисты, которые, мало того, что получили в свои руки карт-бланш, да к тому же находились в своих региональных вотчинах, до которых не всегда дотягивалось зоркое око Политбюро.

И вот здесь мы имеем перед собой массу любопытных раскладов. Дело в том, что регионы по-разному отреагировали на задачу усиления борьбы с врагами народа на местах. Кто-то активно включился в «резню», требуя новых и новых квот на борьбу с врагами, увеличивая численность репрессированных на порядок от поступивших разнорядок, а кто-то выполнял поставленную норму и не более того. Заметно различное отношение к типу «врагов народа». Кто-то, как например, Берия - активно провёл «Большую чистку», не забыв убрать всех своих конкурентов, а к борьбе с кулаками и националистами проявил заметную умеренность. Кто-то, как Берман в Белоруссии, наоборот, старался лишний раз не трогать партаппарат, но активно боролся с «кулаками», а уж польский вопрос решал как истинный передовик. В общем, налицо достаточно серьёзная независимость местного аппарата на местах и его понимание задач Центра в меру своей испорченности. Ну, а сталинская группа, выпустив «джина из бутылки», столкнулась с тем, что размах репрессий принял угрожаемый и неконтролируемый характер. При этом НКВД, которое итак было государством в государстве, возглавляемая харизматичными и безжалостными руководителями, становилось опасным уже для верхушки страны. Что, я так понимаю, явилось для Виссарионыча неожиданностью. Было потрачено немало времени и усилий на остановку маховика репрессий, а Ежов (к слову верный сталинец) сделан козлом отпущения, которого и обвинили во всех перегибах.

Что можно сказать в итоге? Мы до сих пор смутно представляем структуру и дух того общества. Довольно отчётливо видно, что всесильное Политбюро было далеко не всегда всесильным. Большую роль играло региональное руководство, а информация о происходящем на местах доходила на верхах с большим опозданием. В общем, проблемой административно-командной системы было ограниченное число обратных связей, которые бы позволяли оперативно реагировать на события. Отдельным моментом стояла ротация элит, которую, пожалуй, можно было выносить с властного олимпа только в ходе вот таких репрессий. Особенно это касалось регионов, которые даже в ЦК назвали «царствами» того или иного политического руководителя. Это, кстати, и объясняет тот факт, что в ряде случаев такие репрессии выглядят очищающими, а государственная машина не рухнула от них в одночасье. Более того, такие репрессии, по ощущениям, являются необходимым условием для развития именно социалистического государства. Достаточно вспомнить «культурную революцию» Мао, площадь Тяньаньмэнь и современные чистки в Китае. В общем, это что-то родовое. Поэтому вскрытие этого момента крайне актуально, если мы хотим в дальнейшем понять советские наработки в области управления.

Да-да, я в курсе о деле Карагодина. И его предок моих симпатий не возбуждает от слова совсем. Репрессии носили характер удара по антисоветским элементам, поэтому многие попавшие в оборот персоналии будут, так или иначе, соответствовать эту определению явно или косвенно. При этом изрядную часть усечённых составляли уголовники (в т.ч. матёрые) - что их теперь тоже реабилитировать надо? Проблема в другом: в этот период была нарушена социалистическая законность, а порой творилось и настоящее беззаконие, когда под одну гребёнку подводили всех - и отпетых элементов, и раскаявшихся, и вполне себе преданных советской власти граждан. Можно спорить: каков был процент этих лиц от общего числа репрессированных, но такой расклад по любому не красит ни одно государство. А советское тем более.

В общем, полностью раскрыть тему репрессий не удалось, но определённые наработки по этой теме добавились.

Россия

Галина Наумова

Алексей Наумов, Мария Наумова

Леонид Анатольевич Наумов (род. 20 декабря 1961 года, Москва, СССР) - историк, заслуженный учитель РФ, кандидат исторических наук, директор ГОУ Гимназия № 1505 с 2001 года. Автор ряда работ, посвященных истории НКВД и репрессий 1937-1938 года («Большой террор »).

Биография

Леонид Наумов родился 20 декабря 1961 года в Москве . Один его дед, Наум Наумов, был военным разведчиком, в 1933-1936 годах работал в Берлине «под крышей» советского торгпредства , занимался новейшими вооружениями Германии. В октябре 1937 года он был арестован, в марте 1938 - расстрелян. Второй его дед, Иосиф Яхнис, был военным летчиком, участвовал в освобождении Белоруссии , и окончил войну в звании полковника .

В 1984 году Наумов окончил исторический факультет МГПИ им. В. И. Ленина (с 1990 года - МПГУ). В 1984-1986 годах Наумов служил в Ракетных войсках стратегического назначения в Белоруссии и на Алтае . По возвращении со службы работал в школе. Со школьных лет и до конца 1980-х годов Наумов с Евгением Маркеловым участвовал и руководил различными подпольными движениями левого толка («Отряд имени Че Гевары », группа «Лесной народ») . С 1990 года Наумов работает в Гимназии № 1505.

В 1997 году Наумов защитил кандидатскую диссертацию по истории по теме «Отечественная историография Д. И. Писарева » . В 2001 году Наумов стал директором Гимназии № 1505. Он является заслуженным учителем РФ , учителем высшей квалификационной категории, награждён знаком «Почетный работник общего и специального образования РФ», медалью «В память 850-летия Москвы».

Женат, двое детей. Увлекается фалеристикой .

Вгляд на историю репрессий 1937-1938 гг

Наумов изложил свои взгляды на историю репрессий в ряде книг: «Борьба в руководстве НКВД 1936-1938 гг.», «Сталин и НКВД» и других. Большая часть его работ посвящена борьбе в верхушке НКВД, он выделяет ряд чекистских «кланов» и через их борьбу пытается объяснить ход репрессий. Сам он считает себя историком-ревизионистом:

Несколько лет назад я сделал для себя странное открытие: в каком-то смысле, я - «ревизионист». Оказался я «ревизионистом» совершенно неожиданно для себя. Просто поставил перед собой вопрос: чему следует отдавать предпочтение - анализу слов или поступков? То есть, следует использовать поступки людей в 1937-1938 гг. как доказательства их слов, или наоборот, искать в словах объяснение смысла поступков. Спор это не схоластический, как может показаться на первый взгляд. Речь идет об интерпретации статистического материала - «цифр» .

Причины репрессий

Наумов предполагает, что репрессии были вызваны целым комплексом факторов. По его мнению, необходимо условно разделять процессы, происходившие в 1937-1938 гг. на два типа. Первый он называет «большой чисткой», которая была направлена против номенклатуры, второй - «большим террором», который был направлен против самых широких слоев населения. По мнению исследователя, это были два различных, хотя и пересекающихся процесса, которые могли иметь разные причины, цели и проводились по-разному. Жертвы «большого террора» были репрессированы посредством различных внесудебных органов - «троек », «двоек» и т. п., а «большой чистки» - через Военную коллегию Верховного суда , часто их имена были в «расстрельных списках» . «Большая чистка», по версии Наумова, началась с целью истребления противников Сталина и по сути потом переросла в борьбу «всех против всех». Обострение политического конфликта внутри руководства страны привело к попытке применения чрезвычайных мер . В логике массовых операций (по терминологии Наумова - «большого террора») и чистки Наумов видит мотивы социальной инженерии. По мнению исследователя, «Кулацкая операция» по приказу НКВД № 00447 была нужна для окончательного уничтожения социальных групп, которые не могут принять социалистические преобразования, национальные операции же явно были вызваны страхом перед «пятой колонной », а чистка выступает как инструмент ликвидации «вредителя с партбилетом в кармане» .

Роль Сталина в репрессиях

По мнению Наумова, «Сталин во многом зависел от расстановки сил в верхах и сам был во власти страха перед потенциальными или реальными заговорами» . Наумов полагает, что в условиях политического конфликта в верхах Сталин на некоторое время потерял контроль за НКВД. В своих работах исследователь на статистическом материале пытается доказать, что в различных регионах СССР репрессии шли по-разному. Он анализирует ход «большого террора» и «большой чистки» в регионах и показывает, что в реальности очень многое зависело от специфики самой области и её руководства. По его мнению, тот факт, что в некоторых областях первоначальные лимиты приказа № 00447 были превышены в десять раз, а в некоторых остались первоначальными, свидетельствует о потере контроля над НКВД. Исследователь отмечает, что в терминах того времени потеря контроля однозначно интерпретировалась как заговор сама по себе. При этом Наумов вполне допускает, что руководящие сотрудники НКВД могли планировать смещение Сталина .

Основные работы

Примечания

Ссылки

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Наумов, Леонид Анатольевич" в других словарях:

Полный список членов корреспондентов Академии наук (Петербургской Академии наук, Императорской Академии наук, Императорской Санкт Петербургской академии наук, Академии наук СССР, Российской академии наук). # А Б В Г Д Е Ё Ж З … Википедия

Содержание 1 Список членов корреспондентов 2 Сокращения … Википедия

Гимназия № 1505 Основана: 1973, статус гимназии присвоен с 1994 Директор: Наумов Леонид Анатольевич Тип: многопрофильная гимназия Адрес: Россия, Москва, ул. 2 ая Пугачевская, дом 6 Телефон: Work(495) … Википедия

В марте 1948 года на Лубянке между следователем МГБ В.А. Мотавкиным и арестованной Надеждой Александровной Улановской произошел очень показательный диалог. «Я пыталась его убедить, что я советский человек, – вспоминала Улановская. – Сказала: «Не верю, что вы всерьез думаете, что я шпионка». «Если бы мы руководствовались тем, что мы думаем, мы бы пол-Москвы посадили, – ответил следователь. – Сейчас не 37-й год. Когда мы берем человека, мы точно знаем, что он совершил преступление. Мы не думаем, а знаем, что вы – шпионка. Но шпионы бывают разные. Не обязательно быть завербованной, состоять где-то в списках. Вы давали иностранцам шпионские сведения, потому что вы настроены антисоветски».

Надо заметить, что в чем-то следователь был прав: Улановская действительно была «настроена антисоветски», но «шпионские сведения» иностранцам вряд ли передавала. Просто была откровенна (более, чем следовало бы в то время) с западным журналистом левых взглядов Д. Блонденом, написавшим в 1946 г. роман «Комната на трассе».

Но какая показательная формулировка: «Сейчас не 37-й год»! И как рано – уже в 1948 г.

До сих пор мы часто слышим эту фразу: «сейчас не 37-й год» или наоборот «это же 37-й год». Эти события так глубоко отпечатались в сознании современников, что стали такими же символами как «Октябрь Семнадцатого», «Великий перелом», «22 июня», «9 мая»

Кажется что причин этого две: труднообъяснимая, на первый взгляд, гибель сотен тысяч людей и ощущение иррациональности решений, которые принимает Власть. Каждый из этих факторов в отдельности не привел бы к такому сильному влиянию на общественное сознание. Именно сочетание Иррациональности и Трагедии формирует «образ 1937 года».

Однако «37-й год» начался не убийством Кирова или речью Сталина на февральско-мартовском пленуме. Этот «год» не закончился арестом Ежова в феврале 1939 г. Предпосылки событий уходили в 1918 г., а последствия были заметны и спустя двадцать лет…

Позиция автора этой книги может быть выражена в нескольких тезисах. Возникнув вскоре после прихода к власти большевиков, ВЧК с самого начала оказалась втянута в напряженную борьбу за власть. Уже тогда в систему была заложена возможность того, что чекисты при определенных обстоятельствах смогут играть самостоятельную политическую роль. К лету 1938 г. это случилось – мощнейшая спецслужба вышла из-под контроля высшего политического руководства. Иррациональность трагедии объясняется, прежде всего, этим фактором «двоевластия». Каждый из участников борьбы принимал политические решения, исходя из своей логики, и страна не понимала, что именно происходит. Последствия трагедии оказались настолько серьезными, что и спустя десятилетия к этим событиям возвращались, пытаясь разобраться, что, собственно, произошло.

Ответственность за трагедию несет вся политическая элита СССР второй половины 30-х. 60-0 % этих людей погибли в результате «чистки». Остальные 30 %, и в том числе Сталин, выжили, от этого их вина, не меньше, но и не больше. Единственное их отличие в том, что они могли объясниться с потомками. Они попытались это сделать, оставив официальные документы и мемуары. Теперь мы можем, выслушав их, сделать свой вывод. Это была преступная ошибка. В чем она? В том, что позволили идеологии затуманить свою голову, а политической целесообразности заглушить совесть. В том, что кровь, пролитая в годы междоусобия, ничему их не научила.

В дальнейшем все участники политической борьбы в нашей стране пытались использовать «эффект 1937 года» в своих интересах: рассматривали как возможный прецедент, пытались избежать или пугали возможностью повторения…

Книга посвящена, прежде всего, отношениям между руководством партии и спецслужб, наиболее подробно изучалась возможность партийного аппарата контролировать чекистов и попытки руководства НКВД-МВД играть самостоятельную политическую роль. Именно поэтому участие органов ОГПУ в проведении социалистических преобразований и роль НКВД в годы Великой Отечественной войны не описаны в этой книге. Лишь очень условно события могут быть описаны как «противостояние Партии и ВЧК-НКВД». На самом деле, роли постоянно менялись, и борьба шла между сильными политическими группировками, которые лишь условно связаны были с Лубянкой и Кремлем (точнее, Старой площадью).

Специфика исследования в том, что оно основано на изучении и интерпретации статистического материала, характеризующего ход массовых репрессий и эволюцию социального и национального состава руководителей НКВД. Обычно историки используют статистический материал о репрессиях как иллюстрацию бесчеловечной политики режима. Часто спор идет о количестве жертв, но принципиальный подход не меняется. Однако количество жертв – это следствие реальных поступков сотрудников НКВД. Если «цифры» больше средних по стране, то одних «дел», если меньше средних, то других «дел». Если выяснится, что эти цифры в разных регионах отличаются на порядок, то это следствие разной позиции чекистов. Тогда «слова» (официальные документы и мемуары) нужны нам для того, чтобы объяснить причины этих расхождений – интерпретировать «дела». Этот подход привел меня к тем же выводам, которые сформулированы «школой ревизионистов» (А. Гетти и др.). Кажется, что при интерпретации отдельных событий 1938 года уместно также использование «уликовой парадигмы» К. Гинзбурга.

Другим специфическим исследовательским приемом является попытка проследить судьбы чекистов, отмеченных знаком «Почетный работник ВЧК – ОГПУ». В 20-30-е гг. у офицеров ОГПУ-НКВД часто не было возможности получить награды. Поэтому кавалеры этой ведомственной награды представляли собой круг («орден») наиболее опытных и влиятельных чекистских руководителей. Их судьбы очень рельефно иллюстрируют (а части и указывают) тенденции эволюции кадрового состава ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД. Они оказываются индикатором направления ротации в чекистской среде не только в 30-е годы, но и в 1946–1953 гг. Смерть Сталина предоставила этому кругу возможность второй раз попытаться взять под свой контроль политическое развитие СССР.

Это книга продолжает исследования, начатые в работах «Борьба в руководстве НКВД 1936–1938 гг.» и «Сталин и НКВД». Выводы, сделанные в этих книгах, событиях 30-х гг. дополнены описанием истории формирования круга «Почетных чекистов» и изучению их роли в послевоенной истории.

Хочу выразить искреннюю благодарность жене Галине Наумовой, которая постоянно оказывала огромную помощь в работе.

Когда 7(20) декабря 1917 года постановлением Совета Народных Комиссаров была образована Всероссийская Чрезвычайная Комиссия при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК), никто еще не мог предположить, какое будущее ожидает эту силовую структуру. Более того, вряд ли кто-то вообще предполагал, что организация просуществует много десятилетий. Слово «чрезвычайная» давало основание предполагать, что ВЧК создана на небольшой срок. Впрочем, история нашей страны тесно связана с историей спецслужб, и наверное, часть руководства большевиков допускала, что «что-то такое потребуется».

Уже в начальном этапе у ВЧК было два врага: основной и второстепенный. Основной – «контрреволюция», второстепенный – «саботаж». Разница между ними была в том, что для советской власти «контрреволюция» – «внешний враг» (не по отношению к стране, а по отношению к самой власти). «Контрреволюция» – это «монархисты, буржуазия, кулаки, церковники».

А «саботажники» – это «внутренний враг», чиновники. Власть. Точнее, часть Власти, которая не подчиняется политике партии большевиков. Саботаж – это «сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленное небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата». Задача борьбы с саботажем была поставлена перед комиссией Дзержинского зимой 1917 г., когда большевики столкнулись с сопротивлением чиновников. Их саботаж был быстро сломлен, и затем чекисты переключились на контроль за военспецами в РККА. Кажется, что многие характерные черты системы сформировались уже тогда, в «эпоху Дзержинского».